"Сейчас закон- тайга, прокурор-медведь! " - ну, если учесть, что выражение появилось в годы Советской власти, то оно, конечно, актуально!
-------------------
Да ладно. Закон тайги - он давно известен, а какими словами его выражать - дело второе.
-------------------------
Проплыв несколько часов после того, как его настиг тунгус, Семен почувствовал сильную усталость. Он положил весло на колени и отдался течению.
Он так размышлял о тунгусе: что тот ему может сделать? Их двое во всей тайге. Пригрозить хорошенько дикарю - он и уйдет ни с чем. А если и полезет очень, так есть на то винтовка, можно и отповадить.
Эти размышления успокоили Семена, и он, выбрав широкую прибрежную полянку, пристал к берегу.
Здесь он развел костер, навесил на таган котелок и с большим наслаждением растянулся подле огня. Но ему не удалось долго предаваться сладкому отдыху. Вдруг залаяли собаки, и совсем близко снова закричал тунгус:
- Отдай, люча!.. Отдай, ниру!
Семен вскочил. В десяти-пятнадцати саженях стоял тунгус, собаки вились около него, но далеко не отбегали.
- Убирайся к чертям! - крикнул Семен. - Чего ты пристал?
- Карамон мой давай! Все мое дай!
- Сунься-ка! - пригрозил Семен кулаком. - Лучше проваливай, слышишь?!
- Все давай, ниру!.. Неладно, люча! Неладно! - кричал тунгус и даже укоризненно качал головой.
Семену надоели эти переговоры. Он взял прислоненное к ближайшему дереву ружье и нацелился в тунгуса:
- Уходи, а не то угощу конфеткой!
Тунгус всплеснул руками:
- Ой, люча! Не надо ружье, не надо! Худо будет, люча!..
- Худо? - насмешливо переспросил Семен. - Ну, так проваливай, если худо.
И, продолжая целиться в тунгуса, он пошел прямо на него.
Тогда тунгус хищно наклонился, быстро вскинул свое ружье и крикнул:
- Брось, люча, ружье, брось!..
Семен, не останавливаясь, захохотал. Но хохот его сразу пресекся. Грянул выстрел, и он, выпустив ружье из безвольно разжавшихся рук, тихо повалился на землю.
Собаки рванулись вперед и, заливчиво лая, наскочили на труп. Но, увидав человека, мертвого, безмолвного человека, они поджали хвосты, ощетинились и завыли.
Тунгус подошел к трупу и наклонился над ним.
- Э-эх, какой глупый русский, - укоризненно сказал он. - Сказал - ружье брось, а ты не бросаешь! В человека наводишь! Глупый русский!
Потом осмотрел рану, - великолепная рана, прямо в сердце!
Потом ушел к костру и, дождавшись, пока закипит вода в котелке, уселся пить чай, который готовил для себя мертвый теперь Семен.
|